Николай Дмитриев - Рубин из короны Витовта
И мгновенно мысли матроса приобрели совсем иное направление. Прячась от товарищей, он спустился в твиндек[9] и там, засунув похищенный рубин под большой палец правой ноги, соорудил сверху фальшивую повязку. Да, только так можно было надеяться сохранить камень, потому что ни один пират не станет разматывать грязную тряпку на ноге какого-то нищего матроса.
Теперь, когда появилась хоть какая-то надежда, Пьетро почувствовал себя совсем иначе и, подхватив весло, поспешно выбрался назад на палубу. То, что он здесь увидел, испугало его. Огнестрельный бой с саэты сделал своё дело. На помосте рядом с бойницами лежали убитые или корчились раненые. Матросы, прячась от пуль, сгрудились на полупалубе, а капитан неподвижно висел на поручнях трапа и по его панцирю миланской работы текла кровь…
Сама же саэта, на время прекратив обстрел, медленно наваливалась бортом на неуклюжий неф, и там, возле абордажных мостков, уже толклась орава размахивающих оружием и дико орущих сарацин. От такой картины Пьетро стало тоскливо. Он поднял голову, увидел на приличном расстоянии остров, мимо которого как раз проходил неф, и шальная мысль промелькнула в мозгу попавшего в переплёт матроса.
Отлично понимая, что никакого выбора просто нет, Пьетро попятился, бросил весло, и в тот момент, когда борта кораблей с треском столкнулись, а сарацины с жутким воем полезли на неф, Мариано, откинув колебания, прыгнул за борт. Когда он, отфыркиваясь и хватая ртом воздух, поднял над водой голову, то увидел, как окутанные пороховым дымом неф и саэта, так и не спустив парусов, быстро удаляются, предоставив бедолагу самому себе.
Много позже, когда на горизонте уже не было заметно ни одного паруса, вконец обессилевший Пьетро выбрался на песчаный пляж и долго лежал, ещё не веря в собственное спасение. Потом, превозмогая себя, он поднялся, пошёл берегом и, внезапно ощутив, что что-то не так, посмотрел на ногу. Камня под пальцем не было. Осталась длинная мокрая тряпка, которая волочилась по песку и держалась на ноге только потому, что была привязана к ступне…
* * *Маленький Спиро старательно всматривался в мокрую полоску камней, только что с шорохом выброшенную на берег очередной волной. У мальчика была цель. Однажды, гуляя, он забрёл в руины какого-то давнего строения и там, на чудом уцелевшем полу нашёл изображение дельфина, выложенное из маленьких цветных камешков. Спиро каждый день видел в море много живых дельфинов и твёрдо решил, что сделает похожий рисунок сам. Надо было только собрать побольше ярких цветных камешков и можно приступать к работе.
Сегодня отчего-то ничего интересного не попадалось, но вдруг вроде как красный лучик, вырвавшись из общей россыпи, заставил мальчишку остановиться. Спиро мгновенно нагнулся, и в его руках оказался удивительный камень. Большой, прозрачный, и не как все округло выглаженный волнами, а наоборот – чуть плосковатый с поверхностью, будто сложенной из одинаковых маленьких пластинок.
Зажав камень в кулачок, мальчик радостно помчался домой и едва успел спрятать свою находку, как мать усадила его за стол и поставила перед ним целую сковороду жареной рыбы. Однако едва Спиро взялся уписывать за обе щеки, как двери открылись и в дом вошёл отец, который ещё до зари ушёл по каким-то своим делам.
– Ну что там? – женщина, не прекращая возню у стола, обеспокоенно посмотрела на мужа.
Говоря так, она имела в виду другую сторону острова, где были не только разбросанные по берегу рыбачьи хижины, а и целое поселение с добрым десятком домов. Отец Спиро, старый рыбак Христо Костанди, молча скинул дорожную накидку, как-то суетливо присел к столу и было придвинул сковородку с рыбой к себе, но, видимо, новости оказались такими важными, что он, так и не начав есть, заговорил:
– Это ж когда бывает такое… – Спиро удивлённо покачал головой. – Сам Хасан-бей, важнейший человек в вилайете[10], прибыл на наш остров…
– И что ж теперь будет? – встревожилась женщина.
– Что, что… – Христо обвёл взглядом своё убогое жилище. – Кто даст хороший бакшиш, тот и станет тут властвовать. Вот что будет…
Отец умолк, некоторое время сосредоточенно ел, а потом, видимо отгоняя таким способом собственные заботы, обратился к Спиро:
– Ну, сынок, как успехи? Скоро выложишь своего дельфина? Наверное, уже набрал много камешков?
– Ой, папа, что я нашёл сегодня!.. – Спиро сорвался с места, кинулся в свой уголок, где у него были сложены цветные камешки, ухватил тот самый ярко-красный и положил его перед родителями на стол. – Вот, смотрите какой…
Родители переглянулись, и Христо осторожно взял камень в руки и, щупая грани пальцем, спросил:
– Где ты его нашёл, сынок?
– А там, где и все! Море выкинуло… – беззаботно рассмеялся Спиро.
– Ах ты ж мой маленький! – Отец приласкал сына и заметил: – Камешек, правда, красивый, только красных дельфинов не бывает… А ты что хочешь с ним делать?
– А он его подарит мне, – женщина взяла у мужа камень и ласково посмотрела на Спиро. – Ты ж любишь свою маму, сынок, не так ли?
Широко раскрытыми глазами сын посмотрел на неё. Спиро никак не мог подумать, что простой камешек, пусть даже такой яркий, может заинтересовать самого дорогого ему человека, и он сразу согласился:
– Конечно, мама!
– Ах ты мой дорогой, – мать нежно прижала ребёнка к себе и красноречиво посмотрела на мужа: – Христо, мне кажется, эта счастливая находка поможет нам всем…
Рыбачье селение жалось к берегу рядом с пристанью, где сейчас стояла со спущенными парусами большая турецкая фелюга[11]. К тому же чуть дальше, на холме, сейчас, словно попирая убогие домишки селения, красовался роскошный шатёр самого Гасан-бея, возле которого так и сновали слуги, а вокруг стояла вооружённая до зубов охрана.
Именно сюда не пришёл, а прибежал Христо Костанди, держа в запотевшей ладони найденную сыном драгоценность. Однако чем ближе Христо приближался к шатру, тем больше его охватывал страх. И правда, с какого такого перепугу уважаемый Гасан-бей будет разговаривать с простым рыбаком? Но и показывать камень другим, не попав на глаза Гасан-бею, было бы просто глупостью.
Так, подходя всё ближе к шатру, Христо понемногу терял уверенность, и, когда его остановил на удивление богато одетый охранник, Христо решил, что все его надежды напрасны. Однако тот оказался в хорошем настроении и весело спросил:
– Ну а ты куда прёшься?
